Юрьев монастырь

С приходом артели мастеров из Киева здесь начинают возводиться как княжеские церкви (Благовещения на Городище, Николо-Дворищенский собор), так и монастыри (Антониев). Георгиевский собор Юрьева монастыря заложил в 1119 году новгородский князь Мстислав, сын Владимира Мономаха, а закончил его сын Всеволод-Гавриил в 1130 году, когда храм освятил архиепископ Иоанн. Это редкий случай, когда мы знаем не только заказчиков, князей и игуменов (Кириака и Исайи), но и строителя ― Петра, самого первого из известных нам по имени русских зодчих.

Снаружи храм поражает своей устремленностью вверх и одновременно суровой монументальностью фасадов, скупо украшенных глухими арками, отдельными нишами и аркатурой на барабанах. Внутри же наше восприятие древней архитектуры искажено: хотя благодаря недавним раскопкам мы снова можем стоять на полу XII века, интерьер собора искажен переделками XIX века: лопатки столпов утолщены, между ними снизу сделаны перемычки.

Весь интерьер украшен фресками рубежа XIX–XX веков в «византийском» стиле, а оригинальная роспись, сбитая еще в 1820-е годы, сохранилась только в откосах окон (орнаменты) и на найденных при раскопках фрагментах. Но даже по этим остаткам видно, что это были фрески высокого, столичного уровня, стилистически близкие росписям Антониева монастыря. Почти целиком они сохранились только внутри лестничной башни, в куполе которой располагалась часовня для монашеских богослужений. Стены и своды лестницы были расписаны аллегорическими сюжетами на темы греха и очищения от него, искушения и борьбы с ним. Рассматривая эти росписи, поднимающийся по лестнице должен был воспринимать их как призыв к покаянию на трудном пути восхождения к духовному совершенствованию и приготовления к литургии, проходившей в маленьком помещении наверху.

Для исследователей Юрьев монастырь представляет особый интерес благодаря связанным с ним бесценным документам. О посещении монастыря Мстиславом на память своего небесного покровителя, св. Феодора, говорит граффито на фреске собора. А из граффити на фрагментах штукатурки, найденных при недавних раскопках, исследователь новгородских памятников письменности А. А. Гиппиус восстановил древнейшую материально сохранившуюся древнерусскую летопись (начало 1160-х). В 1198 году в Георгиевском соборе были погребены княжичи Изяслав и Ростислав Ярославичи, о чем была сделана запись на стене храма, уточняющая сведения летописи и позволяющая связать с этим событием закладку храма Спаса на Нередице.

В период новгородской независимости (до 1478) Юрьев монастырь имел особый статус: его настоятель был архимандритом — главой всего «черного» духовенства (монашества), а сам монастырь был фактически главным в Новгородской земле. Его игумены принадлежали к числу высших республиканских магистратов и, как и другие, избирались на народном собрании — вече. Важную роль играли архимандриты в отношениях с главным торговым партнером Новгородской республики — Ганзой, союзом немецких торговых городов. Когда ганзейские купцы уезжали из Новгорода, ключи от своего двора они оставляли на хранение архиепископу и юрьевскому архимандриту. Могли юрьевские настоятели избираться и новгородскими архиепископами (например, Аркадий в 1156 году) и были, по сути, главой городских магистратов. Все это способствовало процветанию обители. В 1333 году в летописи впервые упоминаются стены монастыря. Внутри собора и вокруг него старались быть погребены представители новгородской элиты, включая даже семьи князей.

Упадок монастыря начинается с концом новгородской независимости. В 1505 году игумен Кассиан (или Вассиан) был сожжен за сочувствие ереси жидовствующих. При секуляризации 1770-х годов монастырь потерял большую часть своих владений. Новый расцвет обители связан с именем известного консерватора Фотия (Спасского), юрьевского архимандрита (1822‒1838) и духовника графини Орловой-Чесменской, набожной дочери знаменитого кутилы Алексея Орлова. Обессмертила их язвительная эпиграмма, приписываемая Пушкину:

Благочестивая жена

Душою Богу предана,

А грешной плотию

Архимандриту Фотию.

На деньги Анны Алексеевны строятся монастырские корпуса с церквями Всех святых, Спаса, Крестовоздвижения и Неопалимой купины. Впрочем, художественные достоинства их невелики, в отличие от величественной колокольни, построенной в 1841 году по проекту Карло Росси.