Терские данники и лешая лопь: новгородская колонизация Русского Севера (X–XV вв.)

По мере того, как новгородцы осваивали периферийные территории, в социально-политическую систему Новгорода интегрировалось и местное неславянское население. С присоединением Новгорода к Московскому государству в 1470-е годы давно сложившиеся механизмы этой интеграции в значительной мере сохранились и были адаптированы к новой системе власти и управления.

Огромные территории, которые контролировал средневековый Новгород, с древнейших времен были заселены не только славянами, но и народами, принадлежавшими к прибалтийско-финской языковой общности. Из прибалтийско-финских народов Средневековья в современной России сохранили свою языковую и культурную идентичность карелы («корела» в древнерусских текстах), вепсы («весь»), водь («вожане») и ижора («ижеряне», «ижоряне»). В древности упоминались и другие народы — нерева, емь и прочие. Близки этим народам по происхождению саамы («лопь»), язык которых, однако, представляет особую подгруппу в ветви финно-угорских языков. В Древней Руси северные финские народы называли также обобщенным именем «чудь».

Но пришельцы вступали в разнообразные контакты с местным финским населением, которое тоже внесло свой вклад в становление Новгородской республики. Отражением этого взаимодействия является знаменитое «Сказание о призвании варягов», помещенное в древнерусское начальное летописание под 862 годом. Легендарный по содержанию рассказ о союзе славянских и прибалтийско-финских племен (словен, кривичей, веси, мери и других) и «призвании» варягов-скандинавов верно отразил сам факт межэтнических контактов.

К XI веку скандинавы схлынули или были ассимилированы в славянской культуре древней Руси. Но новгородская колонизация, уже как славянская христианская, продолжалась. Основными путями продвижения новгородцев в новые земли были водные пути. Наиболее важными из них были реки Волхов, Нева, Оять, Свирь, Северная Двина, Сухона. Эти пути вели на север: в Ладожское озеро, Обонежье, Заволочье, к Ботническому заливу и Белому морю. Обонежьем называлась огромная территория вокруг Онежского озера, а Заволочьем — пространство в бассейне рек Северная Двина и Онега; из Новгорода туда надо было двигаться через волоки — переходы по водоразделам между реками бассейна Балтийского моря и бассейна Белого моря.

На северо-западе Новгородской земли, в южных районах Ижорской возвышенности и на восточном побережье Чудского озера славяне появляются в IX–X веках. Массовое заселение региона начинается не ранее рубежа X–XI веков. До этого территория была слабо освоенной. Некоторые участки вдоль побережья Финского залива и бассейны рек, берущих начало со скатов возвышенности, вероятно, заселяли аборигенные группы.

Анализ географических названий и личных имен жителей в письменных источниках в сочетании с археологическими материалами позволяет установить места компактного проживания прибалтийско-финских народов. На юго-западном побережье Финского залива — в долинах рек Толдоги, Сумы и Систы, в северо-западной части Ижорского плато и на Сойкинских высотах — проживала водь. Территории от юго-восточного берега Финского залива, по берегам Невы и на южном побережье Ладожского озера были заняты ижорой. Корела обитала в западном и северо-западном Приладожье, в юго-восточной Финляндии и северной Приботнии.

В источниках середины XII — начала XIII века. эти этнические группы выступали в качестве подвластных Новгороду народов. Они платили ему дань и иногда воевали на его стороне. Но постепенно их военно-стратегическое значение стало преобладать. В научной литературе по истории Новгорода можно встретить термин «федераты», позаимствованный из истории античности для обозначения таких взаимоотношений Новгорода и финноязычных соседей. Федератами в древнем Риме назывались варварские племена, поселившиеся на пограничных территориях империи и получавшие за охрану границы земли и привилегии. Такую функцию стали выполнять прибалтийско-финские племена в Новгородской республике с начала XIII века, когда на земли, которые новгородцы считали своими, шла внешняя экспансия со стороны Швеции и ливонских рыцарей.

Собирая с подвластных народов дань, власти Новгорода в зависимости от ситуации могли смягчать поборы и идти на те или иные уступки. Периферийные области, населенные неславянскими народами и не входившие в «коренную» новгородскую территорию, ставшую основой позднейших «пятин», имели особый статус. Во внутренние дела води, ижоры и карел Новгород при этом не вмешивался. Попытки христианизации имели место, но они не носили насильственный характер. Речь шла скорее о создании неких «групп влияния», преимущественно в среде социальной элиты (знати) этих народов. Такая политика позволяла сохранять контроль над «федератами» и использовать их как буфер в противостоянии со Швецией и Орденом.

Об автономии другого народа — корелы — свидетельствует тот факт, что в договорных грамотах с Любеком и Готландом 1260-х годов Новгород снял с себя ответственность за происшествия с иностранными купцами в их землях: «А отправится немец или гот гостить в Корелу и учинится ему что, то Новгороду дела до того нет». Из других данных конца XIII — XIV века вытекает, что карелы, водь и ижора имели свою военную организацию и участвовали как отдельные контингенты в общеновгородском войске.

В 1240-х годах ливонские рыцари начинают проникать на земли к югу от Финского залива. Орден обложил данью водь, проживавшую в Копорском погосте, и заложил здесь крепость, которая получила название Копорье. Наступление рыцарей поддерживалось церковью и оправдывалось как христианизация языческих народов. Некоторые представители води, а также корелы и других местных финских народностей стали принимать католичество. Римский папа Александр IV в послании архиепископу Рижскому от 19 марта 1255 года подтвердил его право церковной юрисдикции на финноязычные земли Новгорода, поскольку «язычники Ватландии, Ингрии и Карелии… оставив почитание идолов, возжелали принять таинство крещения».

В 1323 году у истока Невы на Ладожском озере был построен город-крепость Орешек (позднее — шведский Нотеборг, ныне — Шлиссельбург в Ленинградской области). В городе был заключен договор со Швецией, получивший название «Ореховецкого мира». Согласно договору, граница между Новгородом и Швецией проходила вдоль Карельского перешейка с юга на север по реке Сестре и далее по рекам, озерам и болотам до Ботнического залива. Водь и ижора остались внутри новгородских границ, а корела оказалась разделена: от основного карельского ареала официально отрезаны западные погосты Саволакс, Яскис и Эурепя.

С начала XIV века автономия финских народностей в составе Новгородской республики, видимо, начинает ущемляться. Границы с Орденом и Швецией были закреплены и обозначены новгородскими крепостями, при этом карелы теряли часть своих земель. Карелы поднимают восстания в 1314 и 1334 годах. Но в то же время (и, возможно, как раз вследствие этих конфликтов) усиливается интеграция племенной верхушки в новгородскую систему власти и она получает доступ по крайней мере к части ресурсов, централизованно поступавших в Новгород.

В конце XIV — XV веке источники упоминают местную карельскую знать в составе пяти родов-кланов под именем «корельских детей». В основе этого понятия лежит древнерусское обозначение низшей знати — «дети боярские». «Корельские дети» владели довольно обширными землями в Беломорье и Обонежье. Большинство из них приняло православие, о чем говорят их христианские личные имена.

В то же время верхушка финноязычных народов постепенно интегрировалась в собственно новгородскую элиту. Например, в XIV веке упоминается некий Иван Валит, который руководил строительством новгородской крепости в Порхове — недалеко от Великого княжества Литовского. «Валит» — имя карельского происхождения.

Обширные территории вокруг Онежского озера, называвшиеся в новгородских документах XIII века «Обонежский ряд» или «Обонежская сотня», славяне осваивали постепенно и неравномерно. Взаимодействовать им приходилось с весью (вепсами), которая занимала обширные территории Межозерья — пространства между Ладожским, Онежским и Белым озерами. Вепсские поселения известны в этом регионе по материалам новгородских переписей конца XV века, некоторые сохраняются и сегодня.

В период конца IX — X века археологи находят в районе расселения веси, помимо прибалтийско-финских древностей, артефакты, так или иначе связанные со славянами и скандинавами. Такой смешанный характер имеют, в частности, обширные курганные погребения и другие древности в Юго-Восточном Приладожье X–XIII веков. На обширных территориях по рекам Сясь, Тихвинка, Паша, Оять, Свирь, Олонка обнаружено более 700 насыпей.

С XI века славянское влияние в Прионежье становится более отчетливым. В эти места были направлены два колонизационных потока — не только новгородский, но и ростово-суздальский с юга, причем к XII–XIII веку этот второй поток стал преобладающим. По мере продвижения славян вепсы были вынуждены отступать на север, вдоль побережья Онежского озера.

Новгород был заинтересован, прежде всего, в лесных богатствах этого края, особенно в пушнине, значительную часть которой новгородская верхушка отправляла на экспорт, в страны Западной Европы, через посредство ганзейских купцов. «Нормальный» порядок такой эксплуатации подразумевал сбор дани новгородскими отрядами, во главе которых стояли представители тех или иных боярских кланов, находившихся в этот момент у власти. В ходе сбора дани иногда происходили те или иные конфликты — саботаж или восстания местных жителей, конфликты внутри новгородской знати, конфликты между отдельными представителями этой знати и местными жителями, в принципе лояльными Новгороду.

Такие конфликты могли решаться относительно мирным путем, в рамках права. Примером может служить спор 1375 года о контроле над землями в Заонежье между крестьянами Вымоченского погоста (позднее известного как Имоченский погост на реке Ояти) и новгородским боярским кланом во главе с боярином Григорием Семеновичем. Новгородцы выступали, видимо, промысловиками и захватывали определенные территории как свои частные владения. Погост представляли староста Артемий «прозвищем Оря» «со всем племенем» и крестьяне Иван Герасимов, Василий «прозвищем Стоивор» Глебов, а также Игнатий «прозвище Игоча» и Осафий Перфильевы. Прозвища крестьян указывают на их финское происхождение (например, «Оря» восходит к прибалтийско-финскому слову «конь, жеребец»).

Некоторые земли Новгород выделял в качестве «дара» князьям для их содержания, пока те занимали новгородский престол. Были среди них и территории в Обонежье. Так, в конце XIII века к грамоте князя Святослава Ольговича 1136 года была сделана приписка, в которой упоминался «Обонежский ряд» и пункты, в которых собиралась дань с местного населения. Среди них мы видим места в юго-восточном Приладожье (на реках Олонка, Свирь, Паша и в низовьях Сяси), а также в Заволочье (на реке Онеге, на ее притоке Моше, в нижнем течении Северной Двины, на ее притоках Ваге и Тойме, на притоке Ваги Вели, на Пинеге, а также на притоке Сухоны Векшенге).

В районах, которые отдавались в кормление князьям, упоминается полюдье — древняя система княжеского обеспечения и управления. Автор берестяной грамоты второй половины XII века, находясь на реке Паше в Обонежье, сообщал в Новгород о сборах дани с местного населения: «три разы ти есмь ходил въ полюдие семо» («…я ведь три раза ходил здесь в полюдье…»). Очевидно, автор грамоты входил в окружение кого-то из новгородских князей.

Русские источники называли саамов «лопью» и различали «лешую» и «дикую» лопь. Лешая (от слова «лес») расселялась по рекам беломорского бассейна, а дикая (видимо, ведшая кочевой или полукочевой образ жизни) проживала на Кольском полуострове. Сегодня на Кольском полуострове сохраняется небольшой естественный ареал проживания саамов.

В XV веке на Беломорье и Кольском полуострове новгородцы и карельская знать имели земельные владения. Из этих владений они выделяли участки для вкладов (пожалований) в Соловецкий монастырь. В летописном известии 1419 года говорится, что норвежцы на кораблях совершили нападение на ряд северных погостов, в числе которых упоминается «в Варзуге погост Корельский». Археологические раскопки села Варзуга (современный Терский район Мурманской области) показали, что в пожаре начала XV века здесь были разрушены укрепление и церковь — вероятно, это отражение событий 1419 года.

Таким образом, карельская знать, уже христианизированная, участвовала в контроле и потреблении ресурсов Беломорья совместно с новгородским боярством. О такой практике свидетельствует и чередование «корельского» и «боярского» годов, зафиксированное в документах XV века, — то есть попеременное (через год) взимание доходов с подчиненного населения (очевидно, саамов) карельской знатью и новгородской. Также существовала территория, именуемая «корельской частью»: в ней карелы могли пользоваться угодьями даже во время «боярского» года.

В северной Карелии и Беломорье археологи находят культовые и хозяйственные памятники саамов. Культовое значение имели скалы антропоморфного вида, сейды и лабиринты. Обычно сейд — это сооружение из камней: большой валун с подведенными под него снизу или положенными сверху небольшими камнями. Деревянные сейды имели вид врытых корнями вверх деревьев или столбов. Лучше прочих изучены сейды на Кузовах — архипелаге из 15 небольших островов на полпути между устьем реки Кемь и Соловецкими островами. Лабиринты — это сложные конструкции из множества камней, выложенных в виде сходящихся к центру дорожек. На Белом море их найдено около 40. Многочисленные конструкции из камня известны на Соловецких островах. У саамов Кольского полуострова культ сейдов сохранялся еще в начале XX века.

Свою роль в освоении северных районов Новгородской земли играли и монастыри. По берегам рек и озер монахи проникали в глухие леса Севера, занимали приглянувшиеся им земли и на них основывали свои обители. Позднее они получали финансовую помощь от новгородской знати. Среди наиболее известных северных монастырей XIV–XV веков — Валаамский, Соловецкий, Палеостровский, Ошевенский, Николо-Карельский, Михаило-Архангельский. Они выполняли миссионерскую задачу — привлекать в православие местное прибалтийско-финское население. Впоследствии эти монастыри стали крупными землевладельцами и превратились в экономические центры, которые притягивали крестьян, ремесленников и купцов.